Сибирская язва No1, 1988
(застольные беседы. в трех частях, отрывок)
Часть II
Е.: Искусство - это попс.
А. (с интонацией несогласия): Хм-м-м. Рок - это воздействие, а искусство тоже воздействие.
Е.: Ну, если искусство как эстетика, как нечто художественное. Рок - это нечто совсем другое. Рок - это что-то связанное с религиозными делами.
Р.: Принцип шаманства.
Е.: Во-во. Панк-рок - это шаманство в чистом виде.
А.: Хорошо, тогда рок - это идея, а музыка - средство воплощения этой идеи.
Р.: А все остальное - это средство эту идею доказать? Или провести?
Е.: То есть чисто звуковые дела?
А.: Конечно.
Е.: Это можно, в принципе, и без музыки. Панк не значит: или рок, или...
А.: Можно просто превратиться в оратора, а точнее в оракула.
Е.: Рок - это не значит говорить. Ты можешь картину нарисовать - это тоже будет рок.
А.: В любом случае ты стараешься делать какие-то аккорды, чтобы ими тверже доказать, убедить.
Е.: МУХОМОР, допустим, даже не записывает ничего. Они акции устраивают на улицах, типа "Расстрел".
А.: А что за МУХОМОР?
Е.: Ты что, МУХОМОР - то самая что ни на есть панк-группа, панк-концептуализм... Москва,с 1976 года. Первая акция - "Расстрел", акция "Раскопки" - это тоже они. Пионеры панка, вообще. Они взяли Свена Гундлаха - это такой у них чувак - и закопали в землю по-настоящему. Вырыли ему землянку метра полтора под землю и закопали его. Выдали ему фонарик и листок бумаги, чтобы он свои впечатления записывал, как он там под землей себя чувствует, и вышли на дорогу, кричат: "Товарищи! Собираемся на акцию "Раскопки"!". И пошли они Свена раскапывать. Оказалось, что они забыли, где копали, и стали везде тыкаться по этому пустырю, еле-еле раскопали его часа через три. Он там уже задыхаться начал, но живой оказался, они ему какое-то искусственное дыхание сделали, а у него крейза поехала, он закричал и побежал, вот такая акция. Другая акция называется "Расстрел". На улице Горького собирается народ. Они кричат: "Товарищи! Приглашаем вас на акцию "Расстрел"!". И ведут толпу в кусты. Там Свен стоит к стене прикованный.
Они - два брата Мироненко и Звездочетов - берут игрушечные ружья, пистолеты и в него "тах-тах". Свен падает, у него кровища изо рта. Они берут его за ноги и волочат, а он весь окровавленный и башкой об асфальт. Такие вот ребята. Это панк-рок. Или они, как метро с утра открылось, сели в первый поезд и решили, как можно дольше держаться. Выдержали до десяти часов вечера, больше не смогли, потому что под землей давление высокое, короче, вынесло их на поверхность, и такой на них депрессняк накатил...
А.: Нет, это слишком абстрактно.
Е.: Абстрактно, не абстрактно, а вот такие ребята. Они весь панк у нас создали, альбом свой записали. Играть не на чем, только стихи читали, песни орали. Из МУХОМОРА вышел ДК московский.
Они - учителя ДК и практически всего панка у нас в Союзе. Ну, митьки, я считаю, это некое проявление панка, русского панка.
Р.: Как ты умудрился записать семь альбомов? И почему я узнал о "Гражданской, обороне" только в 87 году, хотя их уже было к тому времени семь штук?
Е.: Нет, к тому времени их было всего две штуки. Когда ты их узнал, они только что были записаны, остальные пять я записал за месяц - пять альбомов. Один, на дому. Все пять альбомов писаны одним мной. Один альбом - "Некрофилия" - записан всего за два дня.
Артур смеется, а Ромыч с чрезвычайно серьезным видом говорит: "Понятно, понятно".
Е.: Возможно, это так. Появилась в 1982 г. группа "ПОСЕВ" по имени издательства "Посев". Начали мы играть, тогда еще хиппи, но почему-то, как только мы взяли гитары, - сразу в панк полезли. Непонятно каким образом, как только играть начали, только драйв покатил, сразу СЕКС ПИСТОЛЗ какой-то получился, совершенно непроизвольно, причем даже у ребят, которые ничего подобного не слышали. Сразу в панк полезли.
А.: А можно перебить?
Е.: Конечно.
А.: Когда Коля слушал ГрОб, он плевался, кричал, что это волосатый интеллектуализм. Когда я доказывал ему, что в любом случае это панк и что плохого в том, что бывший хиппи перекинулся на панк. Он говорит: "Так они перекинулись, а мы уже десять лет панкуем, а они в то время ходили: "Лав, лав, лав энд пис".
Е.: Я считаю, что хиппизм и панкизм - это одно и то же. Панк - это агрессивный хиппизм, очень агрессивный, именно социальный хиппизм.
Р.: Панк - это хиппизм действия
Е.: Да, это хиппи. Это Игги Поп, ЭМ СИ ФАЙВ.
Р.: Так, все-таки, как там у вас... Ты начал, тебя перебили.
Е.: Вот начали мы такой панк-рок играть, записали тогда пять альбомов, где они сейчас - неизвестно. Самый известный альбом - это "Регги-Панки-Рок-н-ролл", был такой альбом - "Сказки старого юнги" - совершенно дебильный, был панковский альбом "Музыка любви".
А.: А название хипповское.
Е.: А потом у нас в группе начался развал, депрессняк какой-то покатил. Вроде бы как мы уже вместе ничего сыграть не могли... у нас гитарист как-то ушел, потом оказалось, он в ГБ на нас донес. И мы решили собрать новую группу. В Омске была группа, в которой лидером был некий Иван Морг, панковская группа. Они как раз распались по причине того, что их всех посажали, кроме Морга. Мы собрали новую группу, называлась она ЗАПАДЪ, с твердым знаком на конце, а так как в группе было два лидера, мы не поладили очень сильно, потому что я хотел играть свое, то, что аналогов не имеет, а Морг хотел играть Заппу, снимать его один к одному, то есть копировать музыку. Мы друг друга послали и разошлись, Иван Морг собрал группу ИВАН МОРГ И МЕРТВЯКИ, довольно известная банда, а мы собрали группу ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА и сразу же стали писаться.
Р.: Это в каком году было?
Е.: Это был конец 84-го - начало 85-го. Записали мы первый альбом в декабре, и даже не помню, как он назывался. Это была история омского панка ТОМ-1. Первый это сборный, а второй - ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА. Но мы сейчас от них отказываемся, они как бутлеги ходят, потому что там все песни повторяются. И в ноябре мы записали действительно свои первые альбомы, ноябрь 1985-го. Первый - "Поганая молодежь", а второй - "Оптимизм". Но по качеству они мне не понравились - не то чтобы плохо, а просто была очень большая усталость, и записались без драйва. После этого я попал в крейзу на три месяца. ГБ очень сильно стала трясти. Гитариста - в армию, а с остальных взяли подписку, что они не будут иметь со мной дела под угрозой, что их на три года посадят. В подписке было указано, что они не будут играть в группе и заниматься антисоветской деятельностью, говорить со мной антисоветские разговоры - так было указано в формулировке.
А.: Они расписку дали?
Е.: Да. В марте 1986-го я вышел из крейзы и решил, что надо продолжать. Никто со мной играть не хотел, я еще ПИК ЭНД КЛАКСОН не знал и вообще никого не знал.
Р.: А те, кто с тобой, после подписки не играли?
Е.: Больше со мной так и не контактировали. Очень много дерьма вышло, их запугали. Они подписались в том, что было и чего не было, в общем-то, залажали всю нашу компанию.
Р.: Испугались.
Е.: Да. А после этого им уже как-то самим неловко было.
А.: Ты после крейзы вышел еще более?
Е.: Еще более после крейзы. Вот решил я записать альбом летом 1986-го, "Красный альбом". Мне не дали. То есть человека, который мне принес аппаратуру на дом, взяли в ГБ и пригрозили тем, что если он не заберет у меня аппаратуру, то у него будут неприятности с работой, с женой, с детьми и т.п. Он пришел, у меня всю аппаратуру забрал, извинился и ушел. Потом про нас появилась статья в местной газете, которая называлась "Под чужим голосом", поносная статья. Это было в конце мая 86-го. Статья обошла весь Омск, после чего появился очень нездоровый ажиотаж. Меня поставили в статье как фашиста-диссидента какого-то, дебила совершенного. Причем, именно как фашиста. Про нас стали ходить слухи, что свастики на домах рисуем огромные, вызывают бригады маляров, которые эти свастики закрашивают, то есть бред пошел. Тут я познакомился с одним человеком, у него была студия своя, подпольная. И он предложил нам свои услуги. Мы с ним поговорили, во многих вопросах сошлись. И записали совместно "Красный альбом" в акустическом варианте. Этот альбом был и в Питере, и в Москве. С очень хорошим качеством, как на пластинке, впервые за все время. Звучок типа АКВАРИУМА: бонги, губная гармошка, бас, акустическая гитара. Но мне он вообще-то не понравился. И как раз мы познакомились с этой группой ПИК ЭНД КЛАКСОН. Они меня пригласили в качестве продюсера и басиста на запись их альбома "Лечебница". Мы с ними записались, оказалось, что это по кайфу, и мы стали сотрудничать. Зимой они записали альбом "С Новым годом", декабрь 86-го. Мне нужна была аппаратура, нужны были музыканты. Мы очень много записывались в домашних условиях, но качество не получалось, и мы решили, что надо покупать все свое. Мы купили ударную установку, всякие там микшеры, микрофоны. У нас электронщик был свой в группе. В марте 1987-го ребята записали с довольно высоким качеством альбом "Лишние звуки", тоже имеет распространение большое, там "Саботаж" - песня известная. После был записан "Адольф Гитлер", затем аппаратуру я свез к себе домой и в течение месяца записал свои пять альбомов, все песни, которые накопились за это время.
А.: В одиночку?
Е.: В одиночку. То есть накладывал все инструменты сам. Просто чтобы не разучивать партии, не канителиться. И собираюсь записать первые два альбома по-новому, и они будут распространяться наравне со всеми.
А.: А остальные пять альбомов как называются?
Е.: По-новому я записал в электрическом варианте "Красный альбом", альбом "Хорошо!", альбом "Тоталитаризм", "Мышеловка" и последний - "Некрофилия". Перед записью этого альбома мы съездили на рок-фестиваль в Новосибирск и там отыграли программу "Адольф Гитлер" плюс несколько моих старых песен как "Гражданскую оборону". Сейчас все это ходит как зальник и называется "ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА ЖИВЬеМ, Новосибирский фестиваль". Шесть альбомов получилось плюс два ранних.
Р. Понятно. А что это за история с венком начальнику ГБ?
Е. Это я не знаю, первый раз такое слышу. Какой венок начальнику ГБ?
Р. Не покупали?
Е. Нет.
Р. Нам Бульфсон рассказывал.
Е. Не было никаких венков.
Ш.: Бульфсон нам так и сказал, что вы купили венок начальнику ГБ и послали, так и сказал. (Перед глазами встает Шапа, по-митьковски разводящий руками, и с выражением недоумения на лице: вот ведь Бульфсон сказал, а тут на тебе!)
Е.: Нет, все это лажа. Просто у нас одного майора, Мешкова Владимира Васильевича, сняли за что-то. Мы хотели сделать акцию: прийти домой, принести ему цветочков, яблочков, как больному, и так далее, тортик ему купить, а потом решили, что это дорого будет - торт покупать.
А.: Какие ты видишь перспективы, ближайшие для твоей группы?
Е.: Приеду, запишу новый альбом. Сейчас я набрал новый состав. Янка вот сочиняет тексты и играет на басе и гитаре, на басе довольно хорошо, что удивительно
А.: И тексты сочиняет?
Е.: Да, и тексты сочиняет. Она сейчас в Питере осталась, на НОЛЬ хотела сходить.
А.: Передавай ей привет от ИНСТРУКЦИИ.
Е.: Вообще-то баба-панк к хиппизму отношения не имеет, чистый панк, агрессивный. Причем ужасно любит панк-рок, только его и слушает, и вообще тащится."
А.: Я очень рад, наша баба.
Е.: И барабанщик у нас появился новый - Манагер. Он, кстати, менеджер нашей группы, так что мы втроем играть будем.
А.: А насчет сейшенов есть перспектива?
Е.: Перспектива есть. Съездить в Москву нас приглашают, съездить в Питер к Фирсову. Запишем альбом, а там уж видно будет. Сейчас самое главное - альбом записать. Называется "Красный смех". А потом поедем - приглашают в Харьков, вообще думаем по стране проехаться, дать просраться, да и обратно. В Свердловске выступим тоже.
А.: В Свердловске когда намечается? (Имеется в виду панк-фестиваль).
Е.: В декабре намечается.
(Долгое молчание, наконец Ромыч не выдерживает.)
Р. Пленка тратится (все смеются).
А. Я знаю! (подкалывая Ромыча).
Р. Потрепаться мы можем и так (вмиг посуровевший).
Е. Но мы больше студийно играем.
А. А какие у тебя отношения с Ленинградом?
Е. Вообще-то хорошие, внешне, во всяком случае, вполне нормальные, но контакта, в общем-то... Вообще просто замечаю: мне с сибиряками лучше, это, во-первых, а во-вторых, сибирский рок круче московского и питерского раз в пятьсот.
Р.: А что ты имеешь в виду?
Е.: У нас в Сибири панк - это настоящий панк, все движения исходят от идеи, а не атрибутики, как в Москве и Питере.
Р. Ну, почему? А Свинья?
Е. Нет, это вообще не панк.
А. Ну, как так?
Р. Почему ты считаешь, что он идет не от идеи? Не от идеи Рикошет идет.
Е.: Он идет именно не от идеи, которая в панке заложена. Панк - это движение по своей сути социальное, чего в Свинье никогда не было. Свинья - это какой-то пофигист и хулиган, причем который прикалывается на самых низкопробных делах, как говно, например. Вообще весь панк в Союзе превратился в урлацкий какой-то. Набор атрибутики абсолютно гопницкой,урлацкой.То есть он прикалывается не на том, на чем надо.
А.: Больше на имиджее
Е.: Да, и не только на имидже, а на каких-то делах, которые к панку никогда никакого отношения не имели.
Р.: Дело в том, что панк-рок - изначально шпанский рок.
Примечания:
Визит Егора Летова в Тюмень осенью 1987г. повлек за собой запись популярного бутлега одноразовой группы "Инструкция по обороне" - под названием. "Карма Ильича" - произведенную в одной из местных пэтэушных общаг. В записи участвовали: Роман Неумоев, Александр Ковязин (бас), Юрий "Шапа" Шаповалов, Артур Струков, Кирилл Рыбьяков, некто Вова Джаггер (флейта) и Егор Летав. "Панки в своем кругу" - стенограмма беседы., состоявшейся в то же время между некоторыми участниками записи. Помимо интроспекции "сибирского панка" интересна как хроника одной из первых встреч Летова с Неумоевым.
Артур Струков: в 80-е - солист культовой тюменской панк/рэггей-группы "Культурная Революция", одно время имевшей общую ритм-секцию с "ИПВ". В дальнейшем переехал в Москву, где ударился в религию. Как журналист, публиковался в "Рокси", "Контр Культ Ур'а", "Шумела Мышь" и др.
Шапа (Юра Шаповалов): лидер полумифической тюменской группы "Союз говенных человечков или о чем подумала Индира Ганди перед смертью". Периодически публиковался в музрубрике "Тюменского комсомольца". Друг Романа Неумоева, дискретный звуковик "ИПВ".
Впоследствии трилогия "Панки в своем кругу" фрагментарно перепечатывалась в журналах "Подробности взрыва", "ОРЗ", "На гребне панка" и других изданиях.
